Два месяца в парижской тюрьме Ля-Санте ждали экс-президента Николя Саркози. Но как только бывший глава государства стал заключенным, обнаружилось то, чего никто не ожидал. Тюрьма встала вверх ногами, отмечает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.
С тех пор как 21 октября в ворота парижской тюрьмы Ля-Санте въехал черный Renault с экс-президентом на борту, жизнь за стенами изменилась. Впервые в истории Пятой республики ее бывший президент, осужденный в сентябре за «создание преступного сообщества» по делу о «миллионах Каддафи», оказался за решеткой. Франция, привыкшая наблюдать президентов в Елисейском дворце, вдруг увидела экс-президента под замком — и тут обнаружилось, что для такого сценария не существует никаких правил.
70-летний Николя Саркози не похож ни на одного заключенного. Он с самого начала потребовал, чтобы с ним обращались «как со всеми», и администрация тюрьмы готова бы с этим согласиться, да не смогла. Существует особый протокол охраны бывших президентов — Саркози уже десять лет находится под прямой защитой Министерства внутренних дел. И если отправить его в тюрьму судья может, то отменить охрану не способен.
Николя Саркози — не только бывший президент, он еще и символ страны, хоть и символ потускневший. Он носитель высших государственных тайн, да к тому же еще и яростный враг преступников со времен своей работы министром внутренних дел. Он всегда ненавидел и презирал «каналий» предместий, а они, составляющие подавляющую часть тюремного населения Франции, отвечают ему взаимностью.
Первое столкновение с ними случилось в ночь прибытия.
Уже на следующий день трое заключенных были задержаны за угрозы в адрес нового узника. На видео, снятом на мобильный телефон и разошедшемся по соцсетям, слышны крики и оскорбления, несущиеся из всех окон.
У «каналий» в эту бессонную для тюрьмы ночь случился настоящий фестиваль. Марин Ле Пен, не упускающая случая подчеркнуть свою «государственную» позицию, заявила в сети X по поводу оскорблений в адрес экс-президента, с которым никогда не была союзницей: «Некоторые, наверное, радуются. Но миллионы французов чувствуют отвращение».
Можно только предполагать, как этот всплеск ожесточения был оценен корпусом надзирателей, призванных скорее утихомиривать страсти, чем их нагнетать. Многочисленные юмористические ролики в сети, склеенные нейросетью в духе американских фильмов, показывают сейчас накачанного Саркози, устанавливающего закон и порядок в тюремном дворе под испуганными взглядами корпулентных авторитетов. Это, конечно, развлечение блогеров, ищущих просмотры. Но ведь известно, что в тюрьмах и вправду есть свои законы, своя иерархия, свои суды и свои органы исполнения наказаний. Каждый год, по разным источникам, от 250 до 500 человек лишаются жизни во французских тюрьмах.
Присутствие Николя Саркози осложнило жизнь Ля-Санте морально. Но даже физически экс-президент занял как минимум в четыре раза больше места, чем любой из тех, кто отбывает наказание за теми же стенами.
Парижская тюрьма и без того набита под завязку. Согласно данным Международной обсерватории тюрем, она принимает сейчас 1237 заключенных при расчетной вместимости в 657 мест. В камерах, предназначенных для одного, давно установили двухъярусные койки, но теперь многие спят и на полу.
Блок одиночек, где содержится экс-президент, также переполнен. Но при этом в соседней камере, возле камеры бывшего главы государства, круглосуточно дежурят двое вооруженных офицеров правительственной охраны.
Причем внутри самой тюрьмы эти офицеры ничего не решают. У них нет ни мобильных телефонов, ни ключа от камеры, которую они охраняют. Их задача — сопровождать экс-президента во время всех перемещений, стоять у дверей всех помещений, где он находится, и обеспечивать его безопасность. Всегда по двое, вооруженные, как предписывает служебная инструкция, они сменяются каждые двенадцать часов.
Министр внутренних дел Лоран Нуньез объяснил присутствие полицейских «особым статусом» узника и «угрозой, которая над ним нависла». Их задача — обеспечить безопасность бывшего президента республики в случае бунта, нападения или теракта. Но работников тюрьмы такие объяснения не удовлетворяют. «Это плевок в лицо тысячам сотрудников, которые каждый день обеспечивают безопасность и порядок»,— заявили профсоюзы надзирателей. Для них появление полицейских с оружием в периметре тюрьмы, где оружие запрещено даже охране,— очевидное проявление недоверия.
Администрация оказалась между двух огней. Обычно изолированный заключенный не видит никого, кроме охранников. Но в случае Саркози все иначе. Он занял не столько свое место в камере, сколько целое пространство — юридическое, символическое, моральное. Каждый его шаг сопровождается свитой.
Тридцать «уязвимых» заключенных, к которым формально причислен и Саркози, живут под особым надзором, но лишь у него есть личная охрана и реальный режим полной изоляции.
В библиотеке, медицинском пункте, спортивном зале (а на воле Николя Саркози не пропускал утреннюю пробежку ни дня) он должен быть огражден от других заключенных — даже тех, кто работает в тюрьме в порядке облегченного режима перед выходом на свободу.
Точно так же его свидания с семьей будут проходить в особых помещениях и с соблюдением специальных мер безопасности. Не может быть и речи о том, чтобы Карла Бруни оказалась в переговорной комнате рядом с родителями мелкого воришки из предместья. Все предусмотрено, чтобы бывший президент не встретился лицом к лицу с народом, теперь уже «внутренним», тюремным.
Судьи, отправившие Николя Саркози в тюрьму, могут гордиться тем, что поступили так, как считали законным. После приговора остальное их уже не касается. Теперь это головная боль другой ветви того же Министерства юстиции — службы исполнения наказаний, явно вспоминающей сейчас судебный корпус незлым, тихим словом. Тюрьма не знает, что делать с экс-президентом. Законы молчат, инструкции не написаны. Саркози в каком-то смысле стал узником не только собственной судьбы, но и неготовности государства к такому развитию событий. Но лиха беда начало. Если так пойдет дальше, можно завести специальную тюрьму для президентов — даже интернациональную, где они могли бы встречаться на прогулке, а в камерах вести переговоры, ссориться и мириться за настольными играми, не доводя дело до смертоубийств.
Алексей Тарханов
Коммерсантъ
Вчера
Источник: https://dzen.ru/a/aPspx_6tdAbBG0bt
