Николай ВОЗНЕСЕНСКИЙ (Молдова)
В предыдущем материале этого цикла мы завершили разговор на изложении преоригинальнейшего ноу-хау грузинских меньшевиков, на словах позиционировавших себя якобы «марксистами», — но на деле решивших «потрафлять» практически всем наличным классам и сословиям грузинского населения — не только рабочим и крестьянам, но и буржуазии и даже дворянам! Что поневоле заставляет вспомнить блестящую, как и всегда у этого писателя, фантастическую повесть Гарри Гаррисона «Стальную крысу — в президенты!».
Где повествуется о том, как обаятельный мошенник Джеймс ди Гриз, несмотря на сомнительное основное ремесло, попутно раз за разом спасающий и отдельные планеты, и весь мир, участвовал в президентских выборах на одной отсталой планете, где власть уже сотни лет удерживал жестокий диктатор. Которого ди Гриз и решился свергнуть. Организовав под них и новую «Дворянско-крестьянско-рабочую партию (ДКРП)» — название которой, как это не смешно, идеально отображало истинную суть грузинского, хм, «революционного» меньшевизма.
Впрочем, не стоит думать, что пришедшие к власти в Грузии (правда, не через президентские выборы, но лишь выборы в местное Учредительное Собрание) социал-демократы меньшевистского толка вообще забыли о реформах, согласно «титульному» названию своей партии. Определенная политика на этом направлении действительно велась — почему ее доселе именуют «уникальным экспериментом» всевозможные критики настоящего, большевистского социализма. Вот сухая экономическая статистика на этот счет:
«В результате стремительной аграрной реформы более 1 млн акров пахотной земли и 8 млн акров леса и пастбищ были национализированы. (1 акр — это 0.404 гектара) Находившиеся на этих землях 4 тыс. частных поместий были экспроприированы без компенсации. Было определено максимальное количество земли, которое может иметь одно крестьянское хозяйство — 15 десятин земли под зерновые или 7,5 — под остальные культуры. (1 десятина — 1.0925 гектара) Некоторые из этих земель стали собственностью государства или региональных властей, но большая часть пашни была тут же продана в кредит безземельным или малоземельным издольщикам».
***
Еще на первый взгляд радикальнее выглядят реформы и вне сельскохозяйственной сферы, — в рамках которых были национализированы рудники (основная экспортная отрасль), гидроэлектростанции, источники минеральной воды, порты и железные дороги. Так что нижеприведенная цитата на первый взгляд может даже приятно шокировать сторонников истинно социалистических преобразований:
«К 1920 г. 52 % всех занятых работали на государство, 28 % трудились в муниципальных или кооперативных предприятиях или организациях, и только 19 % были наняты частными собственниками. Была объявлена государственная монополия на международную торговлю, направленная в частности на то, чтобы контролировать спекулятивные доходы армянских купцов».
Да ведь это ж на период начала 20-х выглядит еще большей революцией, чем тогда наблюдалось в Советской России! 19 % экономики в руках частных собственников — на такое даже правительство Ленина не замахивалось, во всяком случае, после окончания периода «военного коммунизма» и смены его НЭПом на X съезде РКП (б) в начале 1921 года. Да собственно, и в период военного коммунизма, вызванного Гражданской войной, принадлежность земли крестьянам никем не оспаривалась. А пресловутая «продразверстка», ужасами которой либералы пугают до сих пор, явилась всего лишь вынужденным элементом «мобилизационной экономики», — кстати, начавшим внедряться еще при правлении государя-императора Николая Последнего, в 1916 году. И замененная на куда более меньший и фиксированный «продналог» (то есть, в общем-то, просто налог, имеющий место в самых «записных» демократиях — только в натуральной, а не денежной форме), опять же при переходе к НЭПу.
Кстати, так и хочется «бросить камень в огород» плакальщиикам «обращения несчастных грузин в колхозное рабство» — после вхождения Грузинской уже Советской и Социалистической Республики в состав СССР, пусть вначале и в составе Закавказской Советской Социалистической Республики, включавшей в себя также и Армению с Азербайджаном. Ну правда — если в Российской империи 80 % населения составляли именно крестьяне (Грузия исключением не была), а в Грузии меньшевистской меньше пятой части населения (во всех сферах экономики — не только на селе) остались в статусе частных собственников — то, выходит, и подавляющее большинство крестьян тоже было в той или иной форме «коллективизировано»? То ли в рамках кооперативной модели, то ли в качестве работников на государственных сельхозпредприятиях — то ли как-то еще? А ведь даже в СССР колхозная собственность государственной не считалась, — но проходила по отдельной статье, «колхозно-кооперативной».
А, «зловещие парторганы приказывали колхозам что и когда сеять и выращивать»? Конечно, — правда, после учета интереса государства в целом и мнений опытных специалистов-аграриев, — что именно надо выращивать в данном регионе, чтобы получить нужный урожай и не истощить почву. Ну, так и в самых «демократических и либеральных» странах роль «руководящих и направляющих органов» формально свободных фермеров и даже крупных латифундий с успехом выполняют, например, банки. Без кредита которых посевная-уборочная кампании окажутся под очень большим вопросом, — а надеяться получить сам этот кредит без предварительного согласования того, что собираются сеять-жать-продавать практически невозможно.
Но тем не менее неужто правы те, кто с невероятным пиететом хвалит «уникальный и бесценный опыт построения социализма времен Грузинской Демократической Республики», — куда в это время приезжали знакомиться с пресловутыми достижениями «левые» из крупных европейских стран, включая, например, французских социалистов и английских лейбористов?
***
Увы и ах — сторонников теории «грузинского социалистического чуда» столетней давности придется разочаровать. Для начала — хотя бы тем, что вышеописанную модель назвать социалистической можно лишь с ну очень большой натяжкой. С тем же успехом к таковым можно было отнести и печально известную реформу 1861 года — с отменой крепостного права. Когда «облагодетельствованным» крестьянам было предписано еще полсотни лет (добрых три поколения!) выплачивать «выкупные платежи» такому добренькому царскому режиму — в счет одномоментной выплаты им компенсаций «несчастным помещикам» за выделенную бывшим крепостным землю. С учетом же повальной нищеты селян, ведения ими «натурального хозяйства», найти денег на эти выкупные платежи им было практически неоткуда. Что, собственно, и было одним из основных факторов, вызвавших Первую русскую революцию 1905—1907 годов, — когда напуганное царское правительство, наконец, отменило эти возмутительные поборы, как говорится, «тихой сапой», явочным порядком.
В Грузии же новым мелким собственникам земельных наделов пришлось за них опять же платить — пусть и в кредит. Да, нескольким тысячам крупных землевладельцев не повезло — их угодья перераспределили без компенсации. Но, похоже, такой радикализм затронул очень и очень немногих богачей — в противном случае трогательный союз вроде бы социалистической правящей партии с дворянством и буржуазией был бы невозможен. А то ситуация могла бы вылиться и в полноценную гражданскую войну.
Да, в общем, реформы и в промышленной сфере назвать реально социалистическими будет сложновато. Массовая национализация — это совсем не обязательно социализм, ныне к ней прибегают даже и в очень либерально-рыночных странах. И такое принято называть элементами «государственного капитализма», который все равно остается капитализмом, а не социализмом. Те же многомиллиардные вливания в проблемные банки и автопромышленность в Европе и США на фоне экономического кризиса, начавшегося в 2008 году, эпидемии ковида и проч. — это ведь тоже не некая «безвозмездная помощь» за счет госбюджета. Но либо кредит (пусть и на льготных условиях) — либо покупка акций проблемных компаний за счет того же бюджета. То есть та же национализация — пусть и не всегда полная. В общем, любимая игра либеральных рыночников и созданного ими госаппарата — «национализация убытков и приватизация прибыли». То есть переваливания тяжести кризиса на плечи рядовых граждан, плательщиков налогов — с последующей продажей, обычно за символическую цену, активов, вновь ставших прибыльными, по окончанию кризисного периода, хм, нужным людям.
К слову сказать, в Веймарской республике накануне прихода к власти нацистов фактически национализированными были до двух третей экономики! В противном случае в разгар Великой Депрессии она бы просто умерла. Зато Гитлер, оживив оную с помощью гигантских военных заказов на милитаризацию своего Рейха, довольно быстро приватизировал де-юре или де-факто значительную часть ранее государственных предприятий. Так что один только «наци номер два», официальный преемник фюрера и шеф Люфтваффе Герман Геринг, заимел в управление богатейший концерн с 600 тысячами работников!
***
Судя по статистическим итогам «уникального социалистического эксперимента», в Грузии 1918—21 годов речь шла именно лишь о «национализации убытков» — без какого либо намерения коренной ломки «священной коровы» капитализма, «свободного рынка», либерально-рыночных отношений. То, что меньшевики по темпам огосударствления своей экономики оказались на тот момент «впереди планеты всей», от кризиса оную отнюдь не спасло. Хотя, казалось бы, торговля через Босфор-Дарданеллы с Европой и США были вполне свободными — покупатели для их преимущественно сырьевой экономики там имелись. А дела все равно не шли! Длинная цитата из книги «История Грузии», изданной еще в 1962 году, без псевдоисторических «заморочек» новейшего времени — пусть и выложенной на сайте известного церковного и просто либерала, давнего сотрудника британской BBC, Якова Кротова, что только подтверждает объективность этой книги:
«К 1920 году большинство предприятий Грузии не работало. Добыча угля в 1919 году сократилась по сравнению с 1913 годом вдвое. Почти полностью прекратилась добыча чиатурского марганца, который до империалистической войны имел значительный удельный вес на мировом рынке. К 1918 году его удельный вес снизился до 1,59 процента, а в 1921 году грузинский марганец вообще не фигурировал на мировом рынке.
В отчете Министерства торговли меньшевистского правительства за 1920 год указывалось, что производство металла в Грузии из-за отсутствия кокса, руды и оборудования доживает последние дни. Кроме того, дороговизна рабочей силы ставит промышленность в такое положение, что она не сегодня-завтра окончательно остановится. Из-за отсутствия механических пил в Грузии из 17 лесопильных заводов работают только 2. Продукция кожевенных заводов сократилась вдвое — не хватало сырья и красок. Не хватало хлопковых семян, жиров и другого сырья, от этого и испытывали кризис маслодельная и мыловаренная промышленности.
Ветхость шпал, которые долго не заменялись, изношенность рельсов и подвижного состава, отсутствие топлива довели транспорт до совершенно плачевного состояния. Так, поезд из Тбилиси до Батуми (целых 357 километров) шел четверо суток(!). В паровозных топках жгли дрова. (Это при ситуации, когда в республике был собственный уголь — и проблемы с его экспортом.)
Государственный бюджет меньшевистского правительства сводился с огромным дефицитом. Так, дефицит 1918—1919 гг. составил свыше 70 процентов. Финансовые затруднения вынуждали меньшевиков беспрерывно выпускать все новые и новые боны. В 1918 году золотой рубль стоил 4 рубля бонами, а к началу 1921 года его стоимость возросла до 2 000 рублей. Из-за хозяйственной разрухи замерли торговля и товарообмен. Зато усиленно процветала спекуляция».
В общем, «керенщина» во всей ее красе.
С той лишь незначительной разницей, что «министр-председатель» Керенский принадлежал к партии «правых эсеров», — а грузинские социал-демократы числили себя «меньшевиками». Хоть по сути — опоре больше на крестьянство, чем рабочий класс (да еще с немыслимым для настоящих революционеров-марксистов союзом с буржуазией и дворянством) — вполне походили на своих российских коллег «социалистов-революционеров».
***
Что ж такое — откуда столь провальные результаты по итогу якобы «уникального социалистического эксперимента, на который съезжались посмотреть из-за границы»? Да просто, как в известном меме, «нельзя быть немножко беременным» — вот и все. Как и «немножко социалистом» тоже. Хотя для стран нынешнего «золотого миллиарда», накопивших огромные богатства за счет колониального и неоколониалистского грабежа «третьего мира» такое порой и прокатывает. Пусть часто и сменяясь откатом после смены власти — как в эпоху «тетчеризма» в Англии, угробившей государственную экономику в течение 80-х годов.
Но вот в экономиках преимущественно «сырьевых», какой была, увы, и «благословенная Россия, которую мы потеряли» (не говоря уже и о ее окраинах) «немножко социализм» уже не идет. Разве что на самом первом этапе, — после которого надо как можно более скоро проводить форсированную индустриализацию, наводить порядок с ценами на товары, размерами зарплат, централизованным планированием производства в виде Госплана и других подобных органов. Лучше всего — с таким же скорейшим формированием «автаркии» — опоры на собственные силы, замкнутого цикла большинства производств. Кошмарного сна любителей вводить «санкции» — ибо при автаркии на них можно, как говорится, «ложить с пробором». Что, в целом, и наблюдалось в первом в мире государстве рабочих и крестьян практически вплоть до его распада в 1991 году, — вызывая зубовный скрежет наших «заклятых друзей» с Запада.
Но серьезно говорить об «автаркии» крошечной Грузии, население которой, согласно переписи 1897 года, лишь чуток превышали аж миллион человек — это как-то даже не смешно. А объединиться с Россией, построить автаркию способной (собственно, во главе этого величайшего свершения тоже стояли грузины — Сталин и Орджоникидзе, ведающий почти всей советской промышленностью), мешала местечково-грузинская «национальная гордость».
А взять то же сельское хозяйство? Смысл же советской (ну даже пусть будет «сталинской») коллективизации был отнюдь не в ведущем обвинении антисоветчиков и либералов — «загнать крестьян в колхозное рабство». Но — дабы ускоренными темпами провести индустриализацию и сельскохозяйственного производства тоже, вырвав его из архаичной эпохи «натурального хозяйства», которое (и то впроголодь) могло прокормить лишь семьи самих крестьян, у которых не оставалось излишков продуктов для продажи. И для которых из наличного «рабства нищеты» на собственных наделах, пусть и увеличившихся после революции, была перспектива перейти лишь в другое рабство — батрачества у кулаков в духе основной задумки столыпинской аграрной реформы.
Вместо этого колхозы массово снабжались передовой сельхозтехникой, сменяющей допотопные соху, косы и лошадей, — а обязательная норма «трудодней» для колхозников не превышала 80 дней в году. То есть режим работы даже не «сутки через трое», — а один рабочий день из четырех! При неплохой натуральной, — а нередко и денежной оплате за эту работу. Остальное же время можно было проводить хоть на отдыхе (что, впрочем, для трудолюбивых селян было малохарактерно), хоть на приусадебных участках, — продавая выращенную там продукцию на колхозных рынках. Так что в войну немало колхозников — даже не «вскладчину», а лично — дарили Красной Армии боевые самолеты! В Грузии же правительство, раздав (точнее, — продав в кредит) земельные участки, на этом успокоилось, — не проводя никаких капитальных вложений в эту сферу. Результат не замедлил себя ждать. Снова цитируем труд грузинских ученых:
«Если в 1913 году посевы яровой пшеницы занимали 167,8 тысяч гектаров, то к 1921 году эта площадь сократилась до 100 тысяч. Площадь под посевами кукурузы, по сравнению с довоенными годами, уменьшилась на 100 тысяч гектаров. В упадок пришла и такая ценная отрасль сельского хозяйства, как виноградарство. Площади под виноградниками значительно сократились. Из-за плохого ухода ежегодно гибли 1000-1500 гектаров виноградников».
Да это ж форменное «вредитетельство» и «горбачевщина» с ее антиалкогольной кампанией и вырубкой виноградников в одном флаконе! А бедным либералам и попенять некому — виной же стали столь почитаемые ими «грузинские меньшевистские экспериментаторы» — аж жалко становится эту борзописную свору. А вот еще показательная цитата из более современного источника по теме:
«Врангелевский комитет получал деньги в счёт зерна, посылаемого в Грузию из Крыма. Он заключил соглашение с грузинским правительством на поставку 80 тыс. т. зерна. Зерно комитет получал на адрес английской фирмы в Батуме, а деньги за него выплачивались через другую фирму в Тифлисе. Если учесть, что в октябре 1920 г. в Батуме фунт пшеничного хлеба стоил 160 руб., то по этому соглашению комитет должен был получить ещё около 500 млн. руб.».
***
В данном примере показательны даже не только связи вроде бы «социалистов и революционеров» Грузии с белогвардейцами, с которыми они же сами воевали еще пару лет назад, — но даже сам объем договорных поставок. 80 тысяч тонн зерна — с учетом упоминавшегося выше миллиона населения республики в канун 20 века, — из-за катаклизмов Первой мировой и Гражданской войн явно особо не увеличившегося, это ж почти четверть килограмма зерна в день на каждого жителя в течение года! Понятно, сам по себе такой рацион сравним с нормой выдачи хлеба в блокадном Ленинграде — пусть и не самой наименьшей в тот драматический период.
Ну, так ведь, надо думать, не только ж из Крыма правительство Жордании хлеб импортировало? Через море ж не только Крым, кстати, по урожайности зерновых не такой уж и богатый, — но и та же Румыния, Бессарабия была, а чуть дальше, по морю, можно было хлеб и в Европе, и за океаном закупить. Но если только по одному контракту Грузия закупала от трети до половины нормы среднедушевого потребления, — то возникает вопрос, а в ней самой-то вообще хлеб производился?! Судя по прекраснодушным расчетам «две трети наделов — под зерновые, треть — под остальные культуры» — должен был бы выращиваться. Но с учетом столь колоссального импорта данного стратегически важного продукта насчет этого возникают ну очень большие сомнения.
В итоге министр труда правительства, вроде бы выступающего за интересы рабочих, Эрадзе, был вынужден заявить, что «положение рабочего класса не улучшилось. Несоответствие между реальной и номинальной заработной платой еще более увеличилось… Для того чтобы восстановить рабочему положение 1914 года, кроме единовременной помощи необходимо дать ему 182 рубля в день… В то время как сейчас он получает 52 рубля… Рабочие не находят спасения и гибнут. Смертность среди рабочих возрастает, процент смертности подымается. Неудивительно, что 13 октября 1920 года на созванном в Тбилиси экономическом совещании премьер Н. Жордания признал:
«Некоторое время тому назад мы говорили, что в экономическом отношении мы катимся к катастрофе. … сегодня эти слова уже оправдались. Сегодня каждый из нас чувствует, каждый остро переживает действительность и видит, что мы не только катимся к катастрофе,— мы уже пришли к ней».
Что ж, если во вроде бы мирное время (а не в том же блокадном Ленинграде) даже не безработные, а именно рабочие, трудящиеся на своих предприятиях погибают от голода, потому что не могут купить на зарплату достаточно пищи — это уже диагноз. Точнее — приговор всей экономической и не только политике правительства так называемых «социалистических демократов». Хотя, кстати, слово «демократы» можно было бы и вывести из-под кавычек — в самом деле, за них же на относительно свободных выборах сами грузины голосовали? Почему? Об этом — в следующих материалах нашего цикла…
Источник: https://webkamerton.ru/2025/10/zagadochnyy-eksperiment-gruzinskikh-menshevikov
